Дипломник

Талантливый бытописатель, мастер психологического портрета, автор книжных иллюстраций и театральный декоратор, Кустодиев создал значительные произведения почти во всех областях изобразительного искусства. Но с наибольшей силой его дарование проявилось в поэтических картинах на темы народной жизни, в которых художнику удалось передать неиссякаемую силу и красоту русской души. "Не знаю, - писал Кустодиев, - удалось ли мне сделать и выразить в моих вещах то, что я хотел, любовь к жизни, радость и бодрость, любовь к своему русскому - это было всегда единственным "сюжетом" моих картин..."

Его ранние работы начала века (они есть на выставке) - откровенно подражательные. Хотел быть как Серов - пробовал писать портреты аристократов и богемы ("Портрет А.Д. Романовой", "Портрет Р.И. Нотгафт"). Не получилось - слишком хрупкими, манерными и угловатыми были для него те светские дамы. Перешел на купчих. Вот это - его: полнотелые красавицы, властные женщины с правильными чертами лица, всегда довольные, ни тени неудовлетворенности, никакой головной боли, сплошное счастье, радость и солнышко блестит.

Самобытный стиль Кустодиева сложился в 1904 - 10 гг. До этого он - верный последователь Репина. Первые поездки в Костромскую губернию, где Кустодиев вскоре построил дом, познакомили его с неизвестным дотоле миром - миром родины. И эта родина поразила его

Художник еще продолжал экспериментировать: менял материалы, приемы письма, темы, но возвращение к обнаруженному органичному стилю было неизбежным. Он вообще был страшно неуспокоенным человеком - это видно по его письмам; особенно - по письмам к жене. Он хочет радостного искусства и отчаивается, когда у него что-то не получается. Цитируем: "Моя работа дает одни мученья и те волнения, которые переживаешь в эти три-четыре часа, смену разочарований. Такой живопись мне кажется ненужной, таким старьем и хламом, что я просто стыжусь за нее. Я так люблю все это богатство цветов, но не могу их передать: в этом-то и трагизм всего".

Краски ему нужны были для передачи не реальности (ее было принято считать вульгарной и пошлой), а мечты. Эту мечту Кустодиев и запечатлевал неустанно на протяжении 1910-х годов, создав совершенно уникальный художественный мир.

Тут нельзя не вспомнить об одном существенном влиянии, усвоенном Кустодиевым. Мы имеем в виду творчество Брейгеля, восхищавшее русского художника. Кустодиев быстро устал от модернистских двусмысленностей и недоговоренностей, устал от неукорененности русского искусства той поры, пустившегося в рискованное плавание по "мистическим" морям. У Брейгеля он нашел чаемую ясность и, что, пожалуй, важнее, повествовательность. На протяжении всех 1910-х годов Кустодиев говорил, что стремится изобразить народную жизнь такою, какою он ее видит (а после того как оказался прикованным к инвалидному креслу - какою ее помнит), и так же "разговорно", как у Брейгеля. Вот откуда его купчихи, провинциальные сцены и народные праздники. Это микроновеллы, запечатленные в красках и повествующие о том, как должны жить русские люди. Другое дело, что эти картины можно назвать грезами. Кустодиеву, наверное, так не казалось. Да и ведь от основной аксиомы русского искусства - "искусство должно научать человека, вести его" - он никогда не отказывался. Если этого никогда не было, то почему не может быть? Разве так уж фатально невозможны радостное ощущение жизни, красота, яркость декораций, добродушие, чистосердечие, простота... и чем там еще описывается тот идеальный мир, по которому все мы тоскуем?

Ни одна из его купчих, при всей характерности и портретности персонажей, не называется портретом. Это такой обобщающий образ русской купчихи. Самое потрясающее, что образ этот создан в последние предреволюционные годы и уже после революции - когда купеческое сословие было, мягко говоря, не в почете. Самая знаменитая кустодиевская картина - "Купчиха за чаем" - написана в 1918 году.

Эта популярная картина Кустодиева продолжает ряд его "купчих", ставших сквозными персонажами творчества художника в 1910-е годы и выражающих, по мнению автора, народный идеал красоты. Все вместе они образуют своеобразный цикл, хотя сам Кустодиев целенаправленно к созданию цикла не стремился, а как бы каждой новой (для него - совершенно самостоятельной) работой уточнял образ женщины, символизирующий гармонию и уют русского мира. Отметим, что моделями для купчих Кустодиеву служили, как правило, представительницы интеллигентной среды - в данном случае, это была Г. Адеркас. Особую пронзительность картине придает время ее создания. 1918 год - это год крушения старой России, развязывания гражданской войны и "красного" террора, страшного обесценивания человеческой жизни и ее "оскудения" (разруха, голод, смерть). В этом контексте она обретает ностальгическое звучание - это своеобразное прощание художника с милым его сердцу миром, "слинявшим", по слову В. Розанова, за несколько дней. Хотя - в тогдашнем огульном отрицании прошлого - кто-то умудрялся усмотреть в этой работе "критическую" составляющую, напрямую связывая ее с повестью Н. Лескова "Леди Макбет Мценского уезда". Подобные ассоциации выглядят достаточно произвольными.

Красочный типаж блистает колоритными цветами. Картина несет ощущение физического комфорта, жизненной силы, непринужденной чувственности. Как писал про эту картину Е. Замятин: "И над всеми - красавица, настоящая красавица русская, не какая-нибудь там питерская вертунья-оса, а - как Волга: вальяжная, медленная, широкая, полногрудая, и как на Волге: свернешь от стрежня к берегу, в тень, - и, глядь, омут"[1]. А.Н. Бенуа отмечал: "Мне кажется, настоящий Кустодиев - это русская ярмарка, пестрядина, "глазастые" ситцы, варварская "драка красок", русский посад и русское село с их гармониками, пряниками, расфуфыренными девками и лихими парнями. Я не требую вовсе, чтобы Кустодиев кроме этого ничего не делал, но я утверждаю, что это его настоящая сфера, его настоящая радость"[2].

Кустодиев. Купчиха за чаем (1918)

[1] Этюды об изобразительном искусстве / Под ред. Н.И. Платонова, В.Ф. Тарасова. – М.: Просвещение, 1993. – С. 109

[2] Там же.